|начало игры|
Летнее солнце радовало джунгли светом. Сочная листва блестела под его лучами, переливаясь всеми оттенками изумрудного сока. Воздух звенел сотнями птичьих трелей: прячась под навесом из пышной листвы, веселые птахи не давали лесу уснуть от послеполуденного зноя.
Трава мягко пружинила под лапами. Ее зеленое море, чуть колышимое ветром, искрило сотнями зеленоватых бликов. Неспеша иду среди этой буйной растительности, чуть прищурив глаза и слабо поводя носом при малейшем запахе. Распушенный хвост поднят трубой; его солнечно-желтый кончик поворачивается почти на 360 градусов, выдавая хорошее настроение. Объяснить просто: ходить по прогретому солнцем лесу было одно удовольствие. Шерсть, недавно влажная после купания, уже высохла, и теперь грела не только тело, но и душу.
Выхожу на поляну, принюхиваюсь; неподалеку хрустнула ветка, и теплый аромат близкой добычи заставил голодный живот заурчать. Улыбнувшись в усы, пригнулась и, беззвучно ставя лапы, осторожно стала приближаться к источнику запаха. Шаг, еще шаг... медленно приближаюсь к возможной добыче. Вот хруст повторился; прижалась к земле, собралась, мысленно досчитала до пяти, резко взлетела в воздух, выпустив в полете когти...
Пушистое тельцо отчаянно дрожало, прижатое светло-желтыми когтями к еще покрытой ранней росой и холодной земле. Маленький, с редкими шерстинками хвостик мышонка подрагивал; глаза заволакивала пена. Не знаю, почему иногда мне так нравится мучать добычу... Может потому, что больше нигде не показываю, как плохо чувствую себя после... после той кровавой круговерти.
Задумчиво глядя, как уже отпущенная добыча бьется в агонии, орошая темную землю розоватой слюнкой, огляделась. Вокруг - тишина. Странно, здесь редко бывает тихо. И все-таки - тишина...
Мышонок уже не двигается. Значит, можно есть. Терпеть не могу есть живую добычу; предпочитаю только что убитую - уже не дергающуюся, но уже теплую. С еще неостановившимся сердцем...
Нагнулась, запустила мордочку в теплую тушку. Наслаждаюсь... Странно выглядит: миролюбивая кошка, а с таким удовольствием разрывает зубами тельце. С таким удовольствием слизывает кровь...
Тишина. Странная тишина. Ненатуральная. Кто-то рядом есть; и кто-то не из общины. Одиночка? Наверно. Как поняла? Просто: обоняние и слух даны каждому живому существу, а существо, приближающееся сюда, напрочь лишилось грации и осторожности. Как и общинного запаха... Не буду пока доедать мыша - еще пригодится. Подожду гостя...

- Привет, - а вот и неизвестный. Точнее, неизвестная. Естественно, одиночка. И запах незнакомый, и походка еще та. Даже слонопотам шагает тише. Что предпринять? Можно броситься, а можно завязать беседу. Я все равно тут одна, так что никто и не сдаст. А сдаст - так ему не поверят. Никто не поверит. Слишком любят и уважают меня. Да, слишком...
- Ну, привет. Как добралась? Не сбилась с пути? А то многие частенько плутуют... - страха нет. Просто нет. Уже нечего бояться. Ты и не боишься. Страха нет, нет страха. Тафтология. Ну и пусть, ладно. Не страшно. Опять? Опять. Сумашедшая, ненормальная, больная, странная, необычная, аномальная, аморальная, непривычная... необычная... Опять тафтология.
- Как зовут-то? - любопытно, интересно, возможно - полезно. Загадочно, неизвестно, снова полезно. Снова тафтология.
- А я - Ши, - не в тему, ну и пусть. Пусть привыкают. Больная, странная, ненормальная... повторяюсь, не стесняюсь, не боюсь... все привыкли, всем неважно, всем нестрашно... тафтология, повторение, заученные фразы. Зануда? Ну да, а как же. Сумбурно, беспорядочно. А иначе и быть-то не может! Кого обманывать? Какая есть, такая есть.
А мышонок-то остывает. Негоже холодное есть. Делиться? А зачем? Она одиночка. А я кто? Тоже одиночка. Просто живущая на территории общины. У меня сейчас даже ученика нет. Захочу - хоть сейчас на вольные хлеба. Солнце, море, пляж, песок... о чем это я? А, все о том же: кто ж ты такая, кошка неизвестного рода-племени, припершаяся на территорию нашей общины? Упс, я ведь это не вслух сказала? Да нет, вроде. А вообще - какая разница?.. Никакой. Пфф, опять на тафтологию сбиваюсь. А мых-то остывает...
- Будешь? - небрежно пододвинув мыша к незнакомке, ты задумчиво вперила взгляд куда-то позади нее. Весь предыдущий монолог, такой длинный в твоем сдвинутом куда-то вправо и вбок мозгу, на самом деле длился всего секунды три, отразившиеся на твоей мордашке исключительно потухшими на мгновение глазами.

Взболтаный комок шерсти, причем крайне грязной и всклокоченной, благодарно рассказал о тропинке.
- Предположим поверила, и не буду удивляться, если с той стороны вдруг понесется стадо слонов, решивших, что эта "маленькая тропинка" ведет к водопою. Ей богу, не буду, - усмехнулась ты, в то время как одиночка представлялась. Судя по количеству имен, она решила представить всех своих родственников по женской линии до четырнадцатого колена.
После еще нескольких секунд словесных излияний, результатом которых стала твердая уверенность, что для меня это лохматое существо будет исключительной Эллз или, при очень хорошем (или плохом) настроении - Хель, взгляд одиночки незнамо с какой радости приковался незнамо чем к твоей задней правой лапе. Чтобы удостовериться, я пару раз повела ею - и взгляд Эллз неусыпно проследовал за ней.
На предложение присоединиться к трапезе она гордо отказалась. Не выказав своего удивления я, в абсолютном молчании, нагнулась к мышу... и медленно, выразительно двигая челюстями и мышцами, стала доканчивать трупик. Со стороны выглядело чистым садизмом, неизменно вызывавшим аппетит и обильное слюновыделение у Хеля.
Съев еще пару кусочков (хотя прошло уже минуты три, а от интенсивной демонстрации того, как же мне вкусно, ужасно разболелись челюсти) я подняла глаза на одиночку. На нее было жалко смотреть; судя по всему, она и вправду была голодна: слюна если не текла потоком, то чуть ли не бурлила за сжатыми зубами. А желудок-то, желудок!.. Надежно спрятанный внутри орган выводил такие руллады, что только глухой не посочувствовал бы. Садистка я, однако. Так измучить животное.
- Ешь. - решительный шаг - пододвинуть наполовину съеденную добычу, полностью принадлеащую общине, незнакомой этой самой общине одиночке. Кажется, читала я что-то такое - вот только угощавший был мааалость поменьша. Раз этак в пять.
- И только попробуй отказаться: порву, как кошка мышку. Вот еще, не хватало, чтоб по территории голодные рты шастали, - добродушно нахмурилась я, следя за отразившейся на мордочке кошки борьбой гордости и голода. Победил бы, естественно, последний, но борьба была интересная...

Борьба гордости в голодом напоминала боксерский поединок. Так и хотелось вскочить с согретого пушистым сидалищем места и начать орать: "В красном углу ринга - голод. В синем - гордость. Итак, спортсмены пожимают друг другу руки, расходятся, вот удар гонга... Голод первый набрасывается на соперника. Гордость отходит к барьеру, и вдруг наносит резкий удар в челюсть защитнику красного угла! Голод отскакивает; удар несколько вывел его из равновесия. Вот гордость замахивается для решающего удара, вот рука уже в полете, ну!.. Голод парирует удар, заставляя соперника упать на пол ринга. Стоп, стоп, растащите их! Бить лежачего против правил!.. Итак, их развели... удар в гонг ознаменовал начало второго раунда. Голод решительно атакует. Удар, еще удар... Гордость бессильно отступает, успевая только парировать удары - да и то, не все. А голод зажимает ее в угол. Удар, удар... вот гордость упала, вот судья считает... Раз, два, три, четыре, пять... десять! Голод победил! Поздравим компанию "Желудок Эллз": ее боксер одержал очередную победу, обогатив своего спонсора на одну недоеденную мышь!.."
Я еле сдержала смешок, вызваный этим странным поединком, произошедшим у меня в голове. И чуть не прыснула снова: поедание Эллой мышки было больше похоже на экскаваторский работы. Причем не больше ни меньше - на экскаваторские работы по уничтожению недельного запаса холодильника.
- Итак, гордость в нокауте, победа осталась за голодом, - прокомментировала я оставшееся от тельца мыша влажное место примятой травы. - Довольна ли теперь твоя душенька? Или еще кушинькать просит?
Господи, и как она меня не убила!.. И кто сказал, что одноименные заряды отталкиваются? Вот мышеголовый! Видел бы он нас сейчас: два психа, похожие друг на друга как отражения, встретились и миленько издеваются друг над другом. Причем желания засветить пересмещнику нету. Ура, вот она, родная душа! Сумашедший номер два! Точнее, сумашедшАЯ...
Я уже почти погрязла в улыбчивых сравнениях себя с сидящим передо мной комком шерсти, как вдруг уловила шорох в траве неподалеку. Удивительная удача! Два мыша в один день, и на одной поляне!.. Ан нет, облом: второй-то не мыша. Покрупнее, да перышками покрыт. Куропатка, не иначе...